Алоис Ирасек. Воевода Чех.
I.
За Татрами, в привисленской равнине залегала с незапамятных времен хорватская земля, часть великой славянской земли.
В той хорватской земле обитали многочисленные племена, родственные по языку, нравам и обычаям.
И начались между этими племенами кровавые распри за границы и угодья. Восстал род на род, и много людей погибло.
В те поры два брата из могущественного рода, Чех и Лех сговорились покинуть родину, оскверненную междоусобиями, и поискать новых мест, где бы можно было спокойно жить и трудиться.
Они издавна привыкли с любовью возделывать землю, засевать ее различными хлебами, ковать коней и разводить стада свиней, коз, овец и коров.
Как сказали, так и сделали. Собрали свое племя, принесли жертвы богам, вынесли изображения дедов - домашних богов и, простившись с землей отцов, вышли на запад солнца и отправились в неведомые страны. Шли род за родом, каждый род из нескольких семейств, все приятелей или родственников. Впереди шли разведчики и вооруженные мужи, потом воевода Чех с седою бородою, полный силы и мужества, его брат Лех и вокруг них владыки, старшины родов, все на конях. За ними следовали старики, женщины и дети, кто верхом, кто на фурах, затем стада и, наконец, опять вооруженные мужи, которые замыкали шествие.
Сперва переселенцы шли по землям родственных племен. Когда дошли до границы хорватской земли и перешли реку Одер, то вступили в страну гористую, неизвестную.
Но и там еще встречали они селения, где говорили на их языке, и так дальше, до реки Лабы.
По мере того как переселенцы двигались вперед, край становился пустыннее. Далеко друг от друга отстояли селения, и жители, одетые в звериные шкуры, говорили уже на чужом языке. Они были немногочисленны, но храбры и встречали чужеземцев с оружием в руках. Чех и Лех с дружиною этих людей победили, жалкие жилища их в шалашах и землянках разорили и пошли дальше.
Тяжела была дорога через дремучие леса и топкие болота, поросшие камышом и осокой. Вечером переселенцы зажигали костры и поддерживали их до утра, чтобы свет, проникая в лесную чащу, отгонял от стана животных.
Так дошли они и до третьей большой реки, Влтавы, которая текла по диким, пустынным местам. Перешли на другой берег. Тут народ начал роптать, что не видно конца пути и неизвестно, где придется приклонить голову.
Тогда воевода Чех, указав на высокую гору, синевшую вдали над обширною равниною, сказал:
- Пойдемте к этой горе; у подошвы ее пусть отдохнут дети и животные.
Пошли и расположились, как указал Чех, у подошвы горы, что прозывается Ржип. Воеводы и старшины осмотрели окрестную землю и нашли, что она плодородна. Рано утром, едва забрезжила заря, встал Чех и один пошел на гору лесом, куда не успел еще проникнуть дневной свет.
С вершин открылась перед ним страна вольная, широкая, лесами и рощами, лугами и нивами. Многоводные реки вились среди буйной зелени серебристыми лентами.
И возрадовалось сердце старого Чеха. Созерцая чудный край, он почувствовал, что край этот предназначен богами его племени и по-. томкам их...
Сойдя вниз, он созвал владык и сообщил им, что видел. На другой день многие отправились исследовать окрестность, и все, что видели, понравилось им: реки рыбные, земля плодородная, угодья богатые, для поселения вполне пригодные.
На третье утро, едва показалось из-за леса солнце, Чех позвал брата и старшин и велел им собрать народ. Взойдя с ними на гору, откуда открывался обширный вид, он промолвил к ним так:
- Не будете больше тосковать и роптать. Мы обрели благодатный край, где можем остаться и заложить поселения. Вот та земля, которую мы искали. О ней я говорил и ее обещал вам. Земля обетованная, зверьми и птицей богатая, медом сдобренная; станете жить в довольстве, а горы будут служить вам охраною против неприятеля. Вот она перед вами, земля ваша! Только нет у нее имени. Подумайте и погадайте, как ее назвать.
- Твоим именем; пусть назовется твоим именем земля наша! - воскликнул, словно по внушению свыше, старец с длинной белой бородой, старейший из всех старшин. За ним все владыки, старшины и народ крикнули в один голос:
- Твоим именем!
- По тебе пусть и зовется земля!
Тронутый единодушием народа, воевода Чех преклонил колена и облобызал землю, новую отчизну его племени. Затем он встал, простер руки над землею и, благословив ее, сказал:
- Приветствую тебя, земля святая, нам предназначенная. Охрани нас от опасностей; да размножится в тебе род наш, и да будет он благословен отныне и до века.
С ликованием поставил старый Чех на землю дедов, которых несли от самой родины завернутыми в белое полотно, и на пылающем жертвеннике принес благодарственную жертву.
II.
Настала пора хлопотливой, тяжелой работы; землю разделили и начали ее обрабатывать. Лес рубили или огнем сводили, пни корчевали, луга и нивы на другой год распахали.
Рубили бревна и ставили хаты, крытые соломою. Каждый род селился особо, на отведенном ему участке земли.
Сады, поля и луга были частным владением семей одного и того же рода; леса, пастбища, реки - владением общинным. И установилось так, что каждая деревня составляла один род.
У подошвы какого-нибудь холма ставились хлевы и конюшни, гумна и клуни, и все это обносилось плетнем либо тыном. С каждым годом вокруг селения расширялись поля, с каждым годом земля давала лучшие урожаи. Рожь, пшеница, ячмень, овес и просо волновались на нивах, как зеленое море. На высотах нежилась сочная зелень льна, а поля яркого мака окаймлялись полосами высокой конопли.
В лугах и липовых рощах гудели рои пчел, которые держались либо в колодах, либо в соломенных ульях, либо попросту в дуплах деревьев. С каждым годом множились стада овец и коров, а в загородках резвились буйные жеребята и паслись кобылицы.
Избранный старшина управлял всем родом и его владениями. Он совершал публичные моления, приносил жертвы, принимал гостей, разбирал тяжбы и назначал людям работу. Каждый имел свой урок, свое дело. Женщины занимались домашним хозяйством, пряли и ткали полотна и сукна, шили белье и одежду мужскую и женскую, платья, юбки, плащи и тулупы. Мужчины пасли стада, оберегая их от хищных животных, работали на полях и в лесу, охотились на зверя с луком, стрелами и копьями, ставили капканы, устраивали западни и ямы, куда чаще всего попадались волки, жестокие губители стад.
Жизнь кипела ключом. С пастбищ доносились звуки пастушеской свирели, с полей и садов - песни молодых работников. Но в полуденную пору никому не пришло бы на ум петь песни. В этот час соблюдалась глубокая тишина. Люди словно замирали, а с полей к людским жилищам скользили, словно легкие тени, полудницы в длинных белых одеждах, высматривая, нет ли где беспризорных детей.
Выходили безобразные колдуньи, большеголовые, с неравными глазами. Они насылали на людей болезнь и горе. Появлялись лесные девы с золотыми волосами...
Люди боялись этих таинственных духов, особенно язинок, которые усыпляли людей и вылущивали им глаза; боялись блуждающих душ, которые в виде зеленых огоньков появлялись на болоте. Со страхом обходили люди озера и топи, где скрывались водяные, принимая разные обличья, и заманивали прохожих бледнолицые русалки в зеленых одеждах.
Но больше всего страшились Перуна, владыки грома, его молний; боялись и иных могучих богов, а также бесов, которые обессиливают человеческое тело, ломают кости и затемняют разум. Чтобы умилостивить их, к родникам приносили дары, черных кур либо голубей. Приносили жертвы могущественному Велесу, хранителю стад от падежа и иных бедствий.
Внутри ограды в селениях жилось спокойнее. Дома охраняли домашние боги - деды, духи предков, изображения которых стояли на почетном месте, у огнища. Насмешливый домовик, маленький божок с коготками на руках и ногах, приносивший счастье дому, и конюшник, оберегавший имущество и скотину, пугавший, правда, работников по ночам. И пока под печью либо под порогом жил "старый хозяин", домашний уж, счастье и процветание содействовали дому.
Когда же осенью опадали листья и густые туманы клубились в воздухе, когда зимою замерзала земля и покрывалась снегом, семьи собирались в просторной горнице с потолком и плотно затворенными окнами.
Большая, сложенная из камней печь нагревала горницу; огонь, горевший на очаге, освещал ее, и красный его отблеск дрожал на стенах, где развешены были щиты, обтянутые темной кожей, сети, луки, деревянные тяжелые колчаны со стрелами, короткие мечи, крепкие копья и каменные молоты, рога оленей и зубров, от которых ложились на стенах причудливые тени.
При этом трепещущем свете семья занималась работой. Женщины пряли, мужи исправляли утварь, готовили оружие либо, утомленные после охоты, отдыхали. Немало было говору, разных сказаний и пения старинных песен. Охотники рассказывали о борьбе с медведями и зубрами, о проделках лесных духов, которые, будучи невидимы, заводили охотников в непролазные чащи, болота и губили их.
Седобородые старики любили останавливаться мысленно на далекой покинутой родине, рассказывали о сражениях и стычках, вспоминали храбрых героев и воеводу, который, встав в полночь перед битвой, отошел от стана и завыл волком. Ему отозвался волк из лесу, вслед за которым завыло волков множество.
Затем шла речь о страшных видениях во мраке ночи на болотах, полях и в густых лесах, об огненных змеях, несущихся по ночному небу, о бабе-яге, стерегущей живую и мертвую воду, о белых судьбичках, появляющихся у колыбели новорожденного, о колдуньях и ведьмах, о худых и добрых предзнаменованиях. С благоговейным страхом внимали присутствующие этим таинственным сказаниям своего рода и племени.
Догорал огонь, и члены семьи, поручив себя и имущество свое охране дедам, ложились на ложа, устланные звериными шкурами. Духи предков заботливо охраняли их.
Так жила и цвела родовая связь и родственная любовь, переходя из рода в род, соединяя живых и мертвых и поддерживая связь между настоящим и давно прошедшим.
Огражденное тыном и занесенное снегом селение затихало во мраке ночи; только изредка слышался лай и вой псов, почуявших волка, глаза которого сверкали, как искры, да с реки порою доносился писк выдры.
В пору снега и льда, сумрака и ночи властвовала Морана, богиня смерти. Но власть ее длилась до тех пор, пока не начинало ярче светить солнышко - Ярило и согревать землю. Растоплялись ледяные оковы, и народ во всех градах и весях оживал духом. С песнями шла молодежь к рекам и потокам, бросала в воду изображение зимы и смерти и радостными возгласами славила Весну, возлюбленную богиню Яра.
А солнце поднималось все выше и выше, освещая волнующиеся нивы и цветущие луга.
Наступал праздник солнцеповорота. Ночь перед самым длинным днем была полна чудес. Цветы, окропленные росою этой ночи, считались одаренными волшебной силой и целебной мощью. В ограждение от бесов и злых духов, обитавших в чащобах и дуплах деревьев, их хранили вместе с чернобыльником, отцом всякого зелья, ибо приписывалась им особая сила в эту таинственную ночь.
На всех холмах и возвышенностях зажигались огни, бросавшие свет на далекое пространство. Разносились по ветру песни девиц и юношей, увенчанных цветами. Кружась вокруг костра, они пели, величая великую мощь божественного солнца, дающего жизнь, силу и любовь - радость жизни.
После летнего солнцеповорота наступало время жатвы. Затем шла осень и опять зима. Год бежал за годом; чешское племя разрасталось и множилось.
Молва о нем доходила до старой родины и побуждала новые толпы народа следовать по тому же пути. И стало чехов несчетное множество. И расселялись они, захватывая все больше и больше земли на полдень и полночь, на восход и запад, вдоль рек и гор, залагая новые веси и грады.
Старосты и лехи городищ и градов обязаны были охранять обывателей. Там укрывали жен, детей, старцев, скот и имущество, если неприятель вторгался в землю. Место для городищ выбирали на островах, либо на скалах, либо в лесах, окруженных моховыми болотами, и не было к ним дорог, только узкие тропинки. Вокруг городищ насыпали высокие валы, иногда в три ряда. На валах сооружали из толстых бревен высокие стены с вышками и в одном месте прорубали ворота.
Род Леха, Чехова брата, разросся так сильно, что ему стало тесно. И задумал Лех поискать новой земли на восходе солнца. Воевода Чех и весь народ не хотели отпустить его, но Лех остался непреклонным. Просили его по крайней мере не уходить далеко, чтобы в случае опасности от неприятеля прийти к ним на помощь.
Лех выслушал эту просьбу и сказал:
- О милые братья, сыны и мужи земли чешской! Никогда не забуду я, что принадлежу к вашему племени, и не уйду так далеко, чтобы не слыхали вы обо мне и я о вас. Дам вам знать, в каких краях осяду я. На третий день по нашем выступлении, прежде чем засияет денница, поднимитесь на Ржип и глядите вдаль. Где запылает большой огонь и вздымутся к небесам столбы дыма, там, знайте, мы осели.
В назначенный день, перед рассветом, толпы народа взошли на Ржип. Между восходом и полуднем, в туманной дали, они увидали большое зарево, а когда взошло солнце, оттуда же повалил густой дым. Чехи поняли, что в той стороне осел Лех и род его.
Основавшись, Лех построил город, окружил его высоким валом и назвал Коуржим '.
III.
Минуло почти тридцать лет с тех пор, как воевода Чех пришел в землю, названную его именем. Когда он достиг восьмидесяти шести лет, исполнились дни его, и он уснул навеки. Народ совершил по нем тризну и оплакивал его, как родного отца, восклицая:
- Ты был воевода и отец наш! Ты привел нас в эти края, ты был справедливым правителем и защитником своего рода и племени. О горе, горе! Кто теперь будет править нами и оберегать нас!
Все до единого скорбели об усопшем, хотя и верили, что душа его вознеслась в те блаженные страны, где цветет вечная весна и где душа Чеха будет жить вечно, удостоенная такого же уважения и почета, каким он пользовался на земле.
Одели умершего в новые одежды - рубаху, яркие порты и богато вышитый плащ, опоясали широким поясом, блестевшим на солнце от металлических цепочек и кованых украшений, на ноги надели башмаки, а на голову, обрамленную седыми кудрями и белою бородою,- дорогую соболью шапку.
Одетого таким образом воеводу посадили на склоне дня на высокий костер, сложенный из толстых дерев и покрытый вышитыми покрывалами, в тенистой роще дубов и лип, вблизи трех дорог, где по обычаю совершалось погребение. Принесли меду, плодов и благовонных трав и положили около него. Еще принесли каравай хлеба и мяса и положили перед ним. Оружие усопшего: лук, копье, меч, молот и черный щит - лежало по бокам. Зарезали петуха, курицу и повергли их на костер. Затем ближайший родственник умершего воеводы взял в правую руку горящую головню и, повернувшись спиною к костру, запалил его. Пока не вспыхнуло пламя, он стоял, держа левую руку позади себя. Когда же пламя взвилось кверху, подошли остальные с горящими лучинками и бросили их на костер.
Подул ветер, затрещал костер и выбросил сноп искр. Черный дым окутал величавую фигуру усопшего воеводы, в последний раз возвышавшуюся над сборищем своего народа. Воздух огласился плачем и рыданием. Жены пели погребальные песни.
Когда костер потух, собрали кости и пепел в урну. На месте костра насыпали холм и положили на него щит, оружие и урну с останками умершего. Возвращаясь с погребения домой, люди поднимали камешки, веточки, листики и бросали их назад через голову не оглядываясь.
Долго-долго обитатели чешской земли посещали дорогую могилу, преклоняли колена, плакали, и славное имя возлюбленного воеводы передавалось из поколения в поколение.
Первоисточник
Скачать в формате txt
Узнай, как недорого сьездить в Прагу. >>
